Осенью 2019 года с главой штаба Навального в Саранске Евгением Пашуткиным произошел случай, который позже он назовет самым страшным событием за всю историю своей оппозиционной деятельности. Находясь в отпуске в Финляндии, Евгений подошел к местному полицейскому участку, чтобы попросить политического убежища. С тех пор в Россию он не возвращался. Прошло полтора года. В беседе с «Волга. МБХ медиа» Пашуткин рассказал о своих впечатлениях от жизни в Северной Европе и тех внутренних переменах, которые подтолкнули его покинуть родину.
Этот текст — продолжение серии публикаций о политической эмиграции из России.
Об отъезде
Два года назад открылся штаб Навального в Саранске, я был его координатором. Как раз тогда в стране начались массовые обыски по делу об отмывании денег ФБК («Фонд борьбы с коррупцией» — организация, основанная Алексеем Навальным. Признана в России «иностранным агентом» — прим. ред.). В шесть утра ко мне домой вломились менты: устроили обыск, переписали данные банковских карт. В тот же день все мои личные счета оказались заблокированы. На каждом образовался долг по минус 75,5 млн рублей. Однако к тому времени у нас с женой уже был запланирован отпуск в Финляндии: куплены билеты и сделаны визы. Плюс осталось немного личных сбережений. В общем, было решено — поездку не отменять.
На момент отъезда я понимал, что в Россию, возможно, и не вернусь. На мне висело уже два административных дела по статье 20.33 (деятельность организации, признанной на территории РФ нежелательной — прим. ред.). Первое — за участие в собрании «Открытой России"*. Второе — за организацию показа фильма о репрессиях против ростовской активистки Анастасии Шевченко «Настя: в наручниках на глазах детей». Вторая административка по этой статье влечет за собой угрозу уголовного дела. Но все равно я до последнего сомневался, возвращаться или нет.
В итоге в Финляндии произошло самое страшное событие за всю мою оппозиционную деятельность. Как оказалось, это вовсе не обыски, а решение подойти к отделению полиции и произнести: «I need political asylum» (мне нужно политическое убежище — англ.). Я, наверное, минут десять шнурки завязывал, все никак не решался. Мне ведь по жизни привычнее бороться, а не просить помощи. Но потом я подумал: «Если на родине меня посадят — что от этого изменится?»
Убежище я получил через полгода. Жене и дочке вид на жительство предоставили автоматически. Сейчас мы с супругой учим финский язык и получаем минимальную поддержку от государства. Здесь, пока человек посещает языковые курсы или обучается профессии, ему платят пособие — где-то 600−800 евро в месяц. Еще около 300 евро выделяется на ребенка. Деньги по местным меркам небольшие, но на них можно нормально питаться и одеваться. Плата за жилье тоже частично компенсируется. Базовые знания языка дают возможность устроиться на неквалифицированную работу. А с хорошим знанием финского можно уже получить какое-то образование.
Фото: eugenyzoll / Instagram
Никакого особенного восхищения Навальным у меня не было и нет. Еще когда открывался штаб в Саранске, я понимал, что наши с ним взгляды во многом расходятся. Да, в 2017 году в его команде было много классных ребят, и всем казалось, что сам он такой же классный. Но потом в его структуре стало все больше бюрократии и какого-то карьеризма. Меня, например, с самого начала привлекал навальновский лозунг «Доверять людям, а не решать все в Москве». Однако по факту в наших штабах не было настоящей свободы, каждый чих мы согласовывали именно с Москвой. В своих рассуждениях Навальный зациклился на коррупции, а хотелось, чтобы он больше говорил, например, о проблемах регионов: экономических и так далее. Из-за всего этого мое отношение к нему постепенно ухудшалось.
Однако сейчас я об Алексее нейтрального мнения. Понятно, что он чистой воды политик: где-то лукавит, где-то идет по головам… Но что, разве есть кто-то лучше? Зато Навальный готов вкладывать ресурсы в оппозицию в том же Саранске. То есть наши с ним цели все равно совпадают.
А в целом все протестные силы в современной России довольно слабы: либо нерешительны, либо слишком малочисленны, либо погрязли во внутренних склоках и карьеризме.
Фото: eugenyzoll / Instagram
С каждым разом Владимир Путин пробивает все новое дно. Но я всегда понимал, что он готов на убийства, репрессии и военные провокации. Поэтому хуже относиться к нему уже просто не могу.
Кажется, что путинская власть гнилая, коррумпированная и вот-вот рухнет. Однако надо понимать, что в России правит не Путин, а страх. Я, когда работал на заводе в Саранске, знал людей, которые крыли Путина последними словами, при этом все равно голосовали за него на выборах. «А зачем ты тогда проголосовал? — А вдруг кто-то узнает и меня уволят? — Да как узнает-то? — Ну, а вдруг?». Просто есть люди, которые боятся. И их много. В Мордовии, например, таких большинство. На них эта власть и держится.
О разочаровании
На родине мне казалось, что я ненормальный, потому что несу в кармане билетик из троллейбуса, если рядом нет урны. Выяснилось, что в Финляндии все такие. Эта страна вообще золотая середина в Европе: тут нет такого раздолбайства, как в России, но и отсутствует абсурдное следование всем правилам, как, например, в Германии. Я бы хотел получить финское гражданство.
Сами финны очень дружелюбный и позитивный народ. Одна из проблем русских как раз в том, что они как будто ненавидят друг друга. Особенно это чувствуется за границей. Например, я сейчас живу в районе, где много наших мигрантов. Если финны и шведы всегда здороваются в ответ, то одна моя русская соседка при встрече делает вид, что ей срочно надо прочитать что-то в телефоне. И таких моментов я замечаю много. Здесь даже в соцсетях именно русские мажут дерьмом других русских. Чуть ли не в духе: «Закройте после меня границу и не впускайте больше никого из России!». Складывается ощущение, что русские — это не народ, а просто масса отдельных людей. Никакого единства среди них нет.
Светлого будущего в России я уже не вижу. Когда в Саранске мы только открывали штаб Навального, то думали, что еще немного, еще чуть-чуть дожать, и Путин с позором уходит, а мы строим прекрасную Россию будущего. Реальность же оказалось несколько другой. Я вообще пришел к пессимистичному выводу, что все, что мы сделали, было напрасно. Столько трудов потрачено, а по факту никакого прогресса нет. И, видимо, уже не будет. Поэтому я просто не понимаю, ради чего мне стоит возвращаться.
*26 апреля 2017 года Генеральная прокуратура признала нежелательными зарубежные организации OR (Otkrytaya Rossia), Open Russia Civic Movement, Open Russia (Общественное сетевое движение «Открытая Россия») в Великобритании, а также Institute of Modern Russia, Inc («Институт современной России») в США.
Тогда Минюст заявил, что в России нет филиалов этих организаций. Таким образом, действовавшая на территории России «Открытая Россия» не имела отношения к указанным организациям и не являлась нежелательной. Несмотря на это, на членов организации заводились административные и уголовные дела о деятельности нежелательной организации.
24 февраля 2019 года в Москве была учреждена российская общественная организации «Открытая Россия» (РОО «Открытая Россия»), а одноименное движение объявило о ликвидации в марте того же года.